§ XXV

ИЗГНАНИЕ И КОНФИСКАЦИЯ

Но следует ли лишать имущества подвергнутого изгнанию, исключённого навсегда из общества, членом которого он состоял? Такой вопрос может быть рассмотрен с различных точек зрения. Потеря имущества является более тяжелым наказанием, чем изгнание. Следовательно, в одних случаях должно соразмерно с преступлением назначаться лишение всего или части имущества, в других − нет. Потеря имущества наступает, когда налагаемое законом изгнание уничтожает все отношения между обществом и преступным гражданином. Тогда умирает гражданин, остаётся человек, и уважение к государству требует, чтобы наступили те же последствия, что и при естественной смерти. Казалось бы поэтому, что имущество, отнятое у преступника, должно перейти скорее к законным его наследникам, чем к государю, ибо смерть и подобное изгнание имеют одинаковое значение для государства. Но я высказываюсь против конфискации имущества не по этим тонким соображениям. Некоторые утверждали, что конфискация сдерживает месть и чрезмерное могущество частных лиц: но они не принимали во внимание, что если наказание и приносит какую-нибудь пользу, то не всегда тем самым оно является справедливым. Чтобы быть таковым, оно должно быть необходимым. Полезная несправедливость не может быть терпима законодателем, который желает закрыть все пути для недремлющей тирании, соблазняющей мимолётным благом и счастьем немногих знатных, презирающей вместе с тем будущую гибель и слёзы безвестного множества людей. Конфискация заставляет неимущих отвечать своей головой, заставляет невинных наряду с виновными претерпевать наказание и доводит их до необходимости совершать с отчаяния преступления. Что может быть печальнее вида семьи, повергнутой в бесчестье и нищету преступлениями её главы, тогда как послушание, предписываемое законом семье, не позволяет ей предупреждать их, если бы даже и была к тому возможность!